Рубрика: Православная идеология

В той степени, в которой Россия действительно ориентируется на православное христианство, в той степени ее фундаментальной, имплицитной, потенциальной философией является именно православный персонализм, который может и должен составить мировоззренческую основу полноценной Русской идеи – уникальной и универсальной.

Настоящий миссионерский поворот совершился в Русской Церкви только вследствие долгожданного догматического возрождения – самого важного, но самого последнего церковного возрождения, произошедшего в России со времен крушения коммунистической власти. Как и почти всегда в таких случаях, все началось с целой череды медийных скандалов, которые священноначалие уже никак не могло игнорировать, и мнение своих ревнителей в каждой ситуации оказалось важнее “дружбы с миром” (Иак 4:4) антицерковной богемы.

Среди русских имперских патриотов достаточно много людей, горящих настоящей страстью к Великой России, что вполне понятно и естественно, но если мировоззрение этих людей недостаточно православно, то нет никаких гарантий, что завтра они не сменят трехцветное русское знамя на большевистский кумач и не окажутся в рядах советских патриотов, возлагающих цветы к могилам Ленина и Сталина.

Преодоление Смуты в 1612-1613 гг. имело, прежде всего, религиозное, христианское значение, это было восстановление не просто Московского, а именно Православного царства. Единственного в то время независимого православного государства в мире. И поэтому это событие имеет всемирно-историческое значение.

Святейший Патриарх противопоставляет миссию сбережения непреходящих христианских ценностей не Западу и, тем более, не народам Европы, но насаждению антихристианских псевдоценностей, которые успешно утверждаются глобалистскими лево-либеральными элитами в странах условно западной цивилизации.

За одну только реабилитацию Византии и византизма в русской общественной мысли Константину Леонтьеву необходимо поставить памятник в центре Москвы, а его имя должно быть знакомо каждому гражданину России не меньше, чем имена тех могильщиков византийского наследия, монументы которым до сих пор позорят центр Третьего Рима.

Каков же церковный авторитет «Исагоги»? Либо оставшийся только проектом, либо не переживший и своего издателя Василия I, однозначно отвергнутый его сыном Львом VI, не получивший ни твердого статуса государственного законодательства, ни утверждения на церковных Соборах, этот сборник никоим образом не может рассматриваться как отражающий учение Вселенской Церкви.