Отец Даниил Сысоев как инициатор догматического возрождения.

Доклад на памятном вечере к 10-летию со дня мученической кончины иерея Данила Сысоева (1974-2009) в конференц-зале гостиницы «Даниловская» 24 ноября 2019 года.

Если перечислить все основные вопросы и темы, которые наиболее заметно поднимал отец Даниил и которые наиболее характерно отличали его проповедническое служение – а это и тема православного креационизма, т.е. православного учения о Творении мира, несовместимого с эволюционистской гипотезой, и тема уранополитизма, т.е. “учения, утверждающего главенство Божественных законов над земными, примат любви к небесному Отцу и Его Небесному Царству над всеми естественными и греховными стремлениями человека”, и тема невозможности спасения вне Церкви, и критика всевозможных ересей и расколов, и, наконец, постоянный призыв к миссионерству как следованию последней заповеди Христа, — то все эти вопросы и темы были неотъемлемыми составляющими общей установки следовать православному вероучению как таковому, т.е. догматическому учению Православной Церкви, отраженной в ее Писании и Предании. Как это ни странно покажется для стороннего Церкви наблюдателя, но именно ориентация на догматическое вероучение до сих пор – даже через десять лет после мученической кончины отца Даниила – остается самой сложной, самой острой и самой невыполнимой проблемой в нашей Церкви.

12 ноября 2008 г. отец Даниил написал своем блоге в «Живом журнале» (.livejournal.com): “Как уже замечалось многими, одной из главнейших проблем российского Православия является невежество многих православных. Практика показывает, что многие православные не верят согласно Символу (например отвергают воскресение мертвых в тех телах, в которых умерли, не верят в единоспасительность Церкви, отвергают учение о творении). Еще более распространен практический адогматизм. Люди вообще не верят, что догматика может быть кому-то интересной. И в результате многие искренние люди уходят в секты, как сказала мне на днях одна бывшая пятидесятница, «чтобы хоть что-то узнать о Боге, я пошла в секту”.

Стоит признать, что за последние 30 лет в нашей стране произошло беспрецедентное по своим масштабам православное возрождение, затронувшее почти все сферы церковной жизни – это и наглядный взрыв церковной литературы, и литургическое возрождение, и архитектурное возрождение, и возрождение духовного образования, и даже миссионерское возрождение, в котором отец Даниил сыграл ключевую роль, – но не произошло только догматического возрождения, когда именно вопросы православного мировоззрения начнут волновать прихожан не меньше, чем любые другие. И поэтому до сих пор можно легко встретить не то что простых верующих, а вполне образованных священников, которые на полном серьезе могут отстаивать происхождение человека от животного, возможность спасения вне Церкви, оправдывать какие-либо ереси и расколы, искать христианскую сущность в либерализме, коммунизме или национализме, и сомневаться в необходимости миссионерства как такового.

Можно перечислить много объективных причин такого положения вещей, но одна причина напоминает о себе повсеместно – это глубоко укоренившееся во всей европейской культуре со времен т.н. Просвещения и только закрепленное романтической реакцией представление о том, что любая религия вообще и христианство в особенности – это исключительно сфера личных, интимных, субъективных, иррациональных переживаний, которые в принципе не могут быть выражены ни в каком последовательном тексте и не совместимы ни с какой рациональностью. Отсюда весьма популярный миф о том, что христианская вера якобы совершенно алогична и антиномична, и готовность определять благодатность и духовность любой Церкви, любого храма или священника своими собственными сиюминутными ощущениями. Именно отсюда происходит общая антибогословская установка современного человека, искренне полагающего, что никакая догматика его “высокодуховной” “вере в душе” не нужна, а та догматика, которая еще зачем-то сохранилась в Церкви, это не более, чем условность и рудимент средневекового прошлого. И именно отец Даниил, как никто в свое время, бросил вызов этой порочной установке: десятки и сотни людей, спорящие с ним о вере, впервые открывали для себя факт глубокой интеллектуальности и систематичности православного вероучения. Как писал отец Даниил в своей предсмертной книге «Инструкция для бессмертных или что делать, если вы все-таки умерли»: “Бог наш Христос, Он Логос, поэтому христианин полностью логичен, и всякие бессловесные желания идут от врага Божьего.”[1] Опровергая иррациональные установки триадологической теории епископа Василия (Родзянко), известного теоретика “христианского эволюционизма”, отец Даниил цитирует важное замечание Владимира Лосского: “Все богословие еп.Василия можно определить словами В.Н.Лосского, написанными им по поводу триадологии этого богослова: «Христианское богословие, верное святоотеческому преданию, не знает прыжков в “сверхлогику”: оно постоянно ставит нас пред лицом антиномий, но всегда пытается разрешить их через различение, позволяющее мыслить и говорить о металогическом, не нарушая законов тождества, противоречия и исключенного третьего, вне которых невозможна человеческая мысль и речь».”[2]

Именно поэтому учение Православной Церкви оказалось несовместимой с антиинтеллектуализмом Тертуллиана, в итоге разорвавшего с Церковью, отвергла ересь гносеомахии,[3] и пошла путем использования античного философского наследия для формулирования собственных догматических текстов, главным из которых стал Никео-Константинопольский Символ Веры. В этой связи отец Даниил утверждал, что азы православной веры необходимо знать для того, чтобы узнать Бога и угодить Ему, без следования этим азам нельзя быть православным христианином и невозможно получить спасение («Закон Божий», 16). В «Инструкции для бессмертных» отец Даниил пишет, что “Мученическая смерть смывает все грехи без исключения, кроме ереси и раскола”.[4] И в той же книге учит: “Лютый день – это день смерти, день встречи с темными князьями, поэтому необходимо взять все оружия, проверить, как у нас с ними обстоит дело. Какое всеоружие должно быть? «Итак, встаньте, препоясав чресла ваша истиной», — говорит Феофан Затворник. Чресло ума должно быть препоясано истиной. Перво-наперво чистое тело должно быть, прекращен блуд, разврат и подобные вещи. Ум должен погружаться в созерцание догматов Бога. Необходимо перед смертью проверить себя по догматическому богословию, потому что у человека, который входит в рай, спрашивают пароль. Знаете? Без пароля не пускают. Символ Веры – это пароль Царства Божия. Без него нельзя. А само слово «символ» и означает пароль. – А мы не можем его забыть? – Если вы не вдумывались, то, конечно, вы его забудете, а если интересен был, конечно, не забудете. Итак, сначала нужно будет себя проверить по вере.”[5]

Между тем, хотя до догматического возрождения в нашей Церкви еще далеко, можно с полной уверенностью констатировать, что изначальный импульс этому долгосрочному процессу положил именно отец Даниил. В подтверждение этого тезиса стоит привести следующие примеры. Прежде всего, этот факт еще будет осознан будущими историками Церкви, но именно отец Даниил своим уникальным подвижническим примером явил образец принципиально нового миссионера, который в центр внимания своей миссии ставит именно догматическую сущность христианской веры, а не какие-то промежуточные или периферийные вопросы и темы, более понятные и приятные современному потребителю. Дело в том, что за двадцать лет постсоветской эпохи, к концу нулевых годов, в нашей стране само понятие миссионерства представляло нечто абсолютно размытое и беспредметное. К тому времени миссионером мог себя назвать почти любой хоть сколько-нибудь активный человек, либо заискивающий и заигрывающий с секулярной публикой, либо эпатирующий ее парадоксальными заявлениями и нестабильным поведением, и все это называлось и оправдывалось в качестве “миссии”, как будто это что-то самоценное и самодостаточное, и не требующее никакой мировоззренческой последовательности и дисциплинарной ответственности. Но когда появился отец Даниил Сысоев, то он задал такой уровень подлинного миссионерского служения как проповеди именно православного христианства, а не своих произвольных суждений о христианстве от ветра головы своя, что мода на прежний, безответственный стиль “миссионерства” стала спадать, и не случайно некоторых законодателей этой моды так раздражает его фигура, ведь не без его влияния они утратили прежнюю популярность, а их бывшие адепты наконец-то стали читать саму Библию и толкования самих святых отцов, а не довольствоваться очередными, новомодными и ни к чему не обязывающими интерпретациями. Именно благодаря отцу Даниилу на рубеже нулевых – десятых готов в православной блогософере участились дискуссии на догматические темы и достаточно вспомнить тот факт, что именно последователи отца Даниила инициировали масштабное обсуждение догматических заблуждений профессора А.И.Осипова, увенчавшихся негативной оценкой этих заблуждений в Заключении Синодальной библейско-богословской комиссии в 2016 году.

И, конечно же, невозможно не отметить такое реальное достижение отца Даниила в деле догматического возрождения, как основание им Школы православного миссионера, где на протяжении десяти лет преподается и обсуждается со студентами строго догматическое вероучение, святоотеческое толкование Священного Писания и сугубо православное понимание истории Церкви и мировой культуры.

Поэтому, хотя мы еще не знаем, когда в нашей стране начнется чаемое догматическое возрождение, но мы уже точно знаем, кто его начал – иерей Даниил Сысоев.

[1] Священник Даниил Сысоев Инструкция для бессмертных. – М., 2009. С.40.

[2]Священник Даниил Сысоев Летопись Начала. – М, 2012. С.25.

[3] Ересь гносеомахии – это ересь №88 в списке прп.Иоанна Дамаскина «О ста ересях» из его книги «Источник знания».

[4] Священник Даниил Сысоев Инструкция для бессмертных. – М., 2009. С.32-33.

[5] Священник Даниил Сысоев Инструкция для бессмертных. – М., 2009. С.46.