В 2021 году исполнилось 100 лет с момента, когда в болгарской столице Софии вышел первый сборник евразийцев «Исход к Востоку» и было основано оригинальное философско-политическое движение евразийства, неформальным лидером которого был молодой лингвист, князь Николай Сергеевич Трубецкой, сын известного философа Сергея Трубецкого и, соответственно, племянник не менее известного философа Евгения Трубецкого. Среди других авторов этого сборника был географ Петр Савицкий, музыковед Петр Сувчинский и богослов Георгий Флоровский. Впоследствии сам Трубецкой отрекся от евразийства, как от досадной ошибки молодости, а Флоровский даже написал программную статью «Евразийский соблазн» (1928). Оставшиеся евразийцы раскололись на «правых» и «левых», поддержавших советскую власть, которая, в свою очередь, цинично использовала их движение для возвращения многих белых эмигрантов на родину, где они в абсолютном большинстве были репрессированы, равно как и прочие сменовеховцы и национал-большевики (см. «Операция Трест»). Но идеи евразийства сохранились, а после падения советской власти активно возродились в России, прежде всего, усилиями радикального политического идеолога Александра Дугина, который соединил их с учением «интегрального традиционализма» и «консервативной революции». Поскольку отношения России и Запада сегодня переживают наихудшие времена, евразийство еще очень долго будет большим соблазном для многих русских патриотов, и поэтому стоит изложить основные тезисы о евразийстве, в которых я лишь емко и просто повторяю все то же самое, что уже неоднократно писал по этой теме.
1. Основной тезис евразийства – “Россия это не Европа, а Евразия” – основан на трех когнитивных ошибках. Первая ошибка чисто оптическая: поскольку Россия это очень большая страна, то ее сложно воспринимать как часть какой-либо цивилизации, тем более меньшего размера, чем сама Россия. Эта аберрация восприятия связана с глубоко инфантильным отождествлением географии и культуры. Хотя даже на чисто органическом уровне такое восприятие ложно: например, синий кит это самое большое в мире животное, но из этого не следует, что он при этом не остается лишь одним из видов китов и одним из животных вообще. На уровне культуры принцип “большее не может быть частью меньшего” тем более не работает: локальные культы порождали большие традиции и маленькие страны создавали огромные колонии. Так и сама Россия – это изначально чисто европейская, во всех смыслах, страна, расширившая свои границы до пределов евразийского континента и ставшая самой большой страной в мире. Следовательно, беспрецедентные масштабы России не делают ее неевропейской страной, Россия остается европейской страной и частью европейской цивилизации.
2. Вторая ошибка чисто лингвистическая: это очень часто встречающееся в поверхностной журналистике отождествление понятий “Европа” и “Запад”. Европа это культура и цивилизация, основанная на двух началах – античном (греко-римском) и христианском. Если мы признаем Античность и Христианство необходимыми и неотъемлемыми основами нашей культурной идентичности, то мы уже европейцы, где бы и когда бы мы ни жили. Эти два начала могут вступать в противоречие, но именно в европейской культуре это противоречие было снято, когда христианское мировоззрение использовало античные культурные формы, методы, языки и т.п. В полной мере этот синтез явил себя в Христианской Римской империи, начиная с императора Константина, в том событии, которое можно назвать “византийским синтезом”. Все европейские культуры – в разной степени наследники этого синтеза, ставшего фундаментом всей Европейской цивилизации. Но, к бесконечному сожалению, еще в раннем Средневековье, в некогда единой Христианской Европе, наметился раскол на православный Восток и католический Запад. И в то время как Восток оставался православным (сначала как Византия, а потом как Россия), Запад порождал все более далекие от православного христианства мировоззренческие движения, вплоть до атеизма, пришедшего уже в саму Россию. Но это не конфликт России и Европы, или Евразии и Европы – это внутриевропейский конфликт, конфликт двух Европ, Восточной и Западной. Следовательно, Россия – это часть Европы, но не часть Запада, это восточно-европейский полюс европейской цивилизации.
3. Третья ошибка чисто историческая: это отождествление наиболее современных и преходящих мировоззренческих движений и политических организаций Европы со всей Европой как таковой, с самой сущностью европеизма. Тем более, когда эти движения и организации узурпируют красивую универсалию Европы и выступают от ее имени, как это произошло с проектом Евросоюза, изначально созданным христианскими демократами, а теперь ставшим оплотом самых секулярных леволиберальных идей и вызывающим закономерную реакцию во всех европейских странах. Следовательно, Евросоюз – это не Европа, это только один из геополитических проектов Западной Европы, основанный на одной из секулярных идеологий. Утверждать, что ЕС это подлинная Европа можно с тем же успехом, как утверждать, что СССР был подлинной Россией. Именно эти три ошибки – отождествление географии и культуры, отождествление Европы и Запада, отождествление Европы и Евросоюза – остаются основными причинами заблуждений евразийства и любой другой попытки противопоставить Россию и Европу.
4. Не вдаваясь в исторические причины возникновения евразийства, обращаю внимание на непреложную концептуальную основу евразийской идеологии – это абсолютизация географического фактора, последовательный геодетерминизм, который в свою очередь является одним из проявлений последовательного органицизма (или натурализма). Эта позиция совершенно ложна и с точки зрения современного научного рассудка, и с точки зрения самого православного христианства. В эпоху Нового времени (Модерна) многие западные интеллектуалы отказались от христианского вероучения и начали искать объяснение, обоснование и оправдание всех явлений духовной жизни человека в безличных, природных, материальных факторах – так возник и деистический механицизм, и “либеральный” позитивизм, и “левый” марксизм, и романтический органицизм, как последнее пристанище отрекшихся от христианства правых и консерваторов. Органицисты XIX века породили множество разных всеобъясняющих теорий, включая знаменитый эволюционизм (социал-даривинизм), а также две версии идеологии “крови и почвы” – 1) этнодетерминизм: детерминизм “крови”, закономерно воплотившийся в идеологию нацизма, и 2) геодетерминизм: детерминизм “почвы”, воплощением которого стало современное евразийство.
5. Геодетерминизм, а следовательно, и евразийство, ложны, прежде всего, потому что географический фактор, при всем своем очевидном влиянии, это лишь один из очень многих факторов становления любой страны и любой культуры, и если вполне можно спорить о том, насколько необходимо учитывать этот фактор в чисто политическом, экономическом и технологическом развитии, то никак невозможно из самого этого фактора выводить какие-либо мировоззренческие ориентиры и ценности. Иными словами, мы должны учитывать все возможные географические факторы нашего существования, как необходимые условия адаптации к природе, мы можем восхищаться всеми возможными явлениями географии, как предметами эстетического созерцания, но мы не должны на них основывать сверхцели и сверхсмыслы нашей жизни. А именно к этому долженствованию ведет любой геодетерминизм, низводя человеческую личность к функции от каких-либо социальных и, в конце концов, природных детерминант.
6. Из абсолютизации географического фактора следует вторая концептуальная основа евразийства – это тезис о существовании некой “евразийской культуры” или “евразийской цивилизации”, каковой на данный момент якобы является Россия и к которой в разной степени принадлежат страны и народы, прилегающие к России. Географической первоосновой такой цивилизации оказывается “великая степь”, многие века осваиваемая “евразийскими” народами (т.е. скифами, гуннами, монголами и т.д.), последними из которых оказались русские, завершившие строительство некой “Евразийской империи”. Однако возникает неизбежный вопрос – каковы, собственно, основные отличительные критерии этой “евразийской” культуры и цивилизации? На каком основании можно одну культуру идентифицировать, как евразийскую, а другую, как не-евразийскую? И следующий закономерный вопрос – в какой степени этим критериям соответствует сама историческая Россия? Когда современные евразийцы перечисляют основные свойства этой цивилизации, то в сумме мы имеем дело либо с типичной азиатской деспотией, либо с тоталитарным режимом ХХ века: авторитаризм, коллективизм, традиционализм, полное растворение личности в целом, в государстве, в нации, в конечном счете, в той самой Евразии. Тогда зачем называть такую цивилизацию “евразийской”, ведь достаточно прямо назвать ее азийской, азиатской, туранской, иранской, какой угодно ещё? Какое самостоятельное значение имеет в этом названии европейское начало? Лично я так и не получил внятный ответ на этот вопрос и мне очевидно, что весь смысл “евразийской цивилизации” только лишь в том, чтобы противопоставить Азию и весь не-европейский мир Европе и, в конечном счете, уничтожить саму Европу. Никакого иного геокультурного смысла там нет, а для достижения этой цели все идентичности и все историософские модели хороши: и “скифство”, и “туранство”, и “иранство”, и «евразийство», и что угодно еще, включая само славянство, хотя славяне были исключительно европейской общностью, страдающей от постоянных набегов степных варваров.
7. Иногда в качестве наиболее достоверных примеров “евразийской цивилизации” приводят эллинистические государства, начиная с империи Александра Македонского и заканчивая самой Византией, а также Россией как наследницей Византии. На первый взгляд, эти примеры выглядят более убедительно, чем агрессивные степные кочевники, но в том-то все и дело, что никакой автохтонной, изначальной “евразийской цивилизации” в них нет. В лучшем случае это лишь результат цивилизационного синтеза, когда европейский народ (греки) осваивал азиатские территории, привнося туда свою европейскую (греческую) культуру, способствуя их европеизации (эллинизации), а не азиатизации самих европейцев. Тем более это касается Византии и России. Византия – это вообще Римская империя со столицей в восточной Европе, это культура христианизированного Рима на греческой почве, противостоящая извечным врагам Греции – персам, а потом арабам, а потом тюркам. Также и Россия – это христианская славянская страна, покорившая восточные земли и способствующая их христианизации и европеизации, а не азиатизации самих русских. Причем со времен Петра I это уже страна, подвергнутая вестернизации и способствующая вестернизации всех своих народов. В итоге культура русского человека, живущего в Крыму или на Сахалине, ничем сущностно не отличаются друг от друга, это одна и та же культура, не испытавшая никакого определяющего влияния каких-либо азиатских народов.
8. Недоговоренность и невнятность евразийской идеологии ХХ века были ее существенными недостатками, мешающими ее реальной политической популяризации, но их по-своему сгладил А.Дугин, сделав евразийство частью своего идеологического синтеза, основанного на учении интегрального традиционализма Рене Генона, мифологии Германа Вирта, немецкой “консервативной революции” и теории геополитики, с ее манихейским противопоставлением “цивилизации Суши” и “цивилизации Моря”. В учении Дугина потенциально содержится определенная система, но он никогда не доводит ее до конца, что позволяет ему оставлять шлюзы для отступления в самые разные идеологические вариации, от радикального национал-большевизма до умеренного охранительного консерватизма. Поэтому очень наивно искать в его неоевразийстве какой-то конечный позитивный идеал, ведь его единственным неизменным мотивом остается тотальная борьба с Западом и Модерном, здесь любая идея неизбежно превращается в средство для этой гностической войны и вне войны эта идеология в принципе невозможна.
9. Наиболее адекватные апологеты евразийства часто настаивают на различении “классического доброго” русского религиозно-философского евразийства (Н.Трубецкой, П.Савицкий, П.Сувчинский и т.д.) и “гностически злого” неоевразийства А.Дугина и его сподвижников. Конечно, любые различия имеют свой смысл, но Дугин просто довел до логического предела те органицистские позиции первых евразийцев, от которых в ужасе отшатнулся сам основатель евразийства Н.Трубецкой, когда осознал, к каким выводам они на самом деле ведут (см. его позднюю переписку с Савицким по этой теме). Первые евразийцы были ещё старыми русскими интеллигентами кадетского разлива, наивно веровавшими во всеобщий синтез всего самого хорошего против всего самого плохого, в то время как идеология евразийства логически вела к религиозному релятивизму, оккультизму, установлению имморального тоталитарного строя и тотальной войне с Западом на уничтожение. На философском уровне, если прежнее евразийство было очередным изводом русского культурно-исторического подхода (Н.Трубецкой), философии всеединства (Л.Карсавин) и русского космизма (Л.Гумилев), то учение Дугина – это уже постмодернистский синтез всего, что может подорвать Модерн и Запад, который евразийцы упорно отождествляют с Европой.
10. Между тем, предвидя постоянные возражения благонамеренных и неблагонамеренных евразийцев, не могу не заметить, что так же как не стоит недооценивать географический (и любой другой) безличный фактор человеческого существования, также не стоит огульно осуждать и отрицать все содержание трудов идеологов евразийства (равно как и любых других авторов, работающих в русле “третьего пути” между либерализмом и коммунизмом). Если какие-то наблюдения евразийцев в области культурологии, социологии, правоведения, экономики и той же геополитики не противоречат научно установленным фактам и православному христианству, то их вполне можно использовать во благо России как имперского государства. Очень часто люди считают себя приверженцами того или иного учения только лишь потому, что их привлекает какой-то один его аспект, иногда совершенно случайный, и ради него они готовы закрыть глаза на недостатки всего учения в целом. И наоборот, столь же часто многие люди отрицают какое-либо учение только из-за одного его случайного аспекта, игнорируя лучшие стороны этого учения. В обоих случаях люди руководствуются не сущностными мировоззренческими критерями, а своими субъективными переживаниями. Поэтому, с православной точки зрения, необходимо не замалчивать евразийство (как и любое другое подобное учение), а дать ему недвусмысленную оценку, обличая в нем ереси, опасные выдумки и логические непоследовательности, и отличая в нем все то, что может быть правильным и полезным для Третьего Рима.
Поддержать деятельность Интеллектуального Клуба «Катехон»:
№ карты Сбербанка VISA: 4276 3801 2501 4832
